Стоит ли европейцам испытывать тревогу по поводу своей растущей зависимости от российских энергоресурсов? Чтобы получить не слишком утешительный ответ, им достаточно посмотреть на Грузию. Это наглядный пример запугивания

Владимир Путин был возмущен. Почему европейцы не доверяют России? На прошлой неделе в Томске он недовольно заявил канцлеру Германии Ангеле Меркель, что постоянно слышит жалобы по поводу чрезмерной зависимости Европы от российских энергоресурсов. Но Россия, добавил он, надежный партнер и всегда им была.

Так ли это? Спросите грузин или почти любого из бывших сателлитов России. Они нашли в Москве не надежного партнера, а карателя по отношению к любому из соседей, с которым у нее пересекаются интересы. Со времени прозападной "революции роз" 2003 года, говорят грузинские лидеры, Москва пытается разрушить экономику страны, сначала подняв цены на газ, а в последние месяцы - запретив импорт фруктов, овощей, вина и минеральной воды. Это справедливо и в отношении Украины, по которой ударили двойным повышением цен на газ, прекращением газовых поставок и блокадой мяса и мясопродуктов после "оранжевой революции". Даже бедная Молдавия, где пока не было революций, столкнулась с ростом цен на газ и запретом на экспорт вина, после того как договорилась с Европейским союзом о закрытии границы с Приднестровьем, крошечным русскоязычным анклавом, который Москва считает своим протекторатом. "Россия относится к нам так же, как она относилась к Венгрии, Чехословакии и Германии в 1950-60 годы, - говорит Newsweek президент Грузии Михаил Саакашвили. - Нас наказывают за попытки быть свободными".

Так что, наверное, не удивительно, что европейцы беспокоятся. Ведь если Россия задирает ближайших соседей, то где гарантии, что она когда-нибудь не начнет задирать дальних? "Европа в значительной мере зависит в своих энергетических поставках от страны, которая без колебаний использует свою энергетическую монополию нечестными и незаконными способами, - писал на прошлой неделе в Financial Times международный финансист Джордж Сорос. - Европейские страны сдались на милость России".

Если Грузия - показатель, то это не лучшее место. В марте, вскоре после заявления Тбилиси о том, что он будет против вступления России во Всемирную торговую организацию, российские санитарные службы объявили, что грузинские вина содержат тяжелые металлы и пестициды, и запретили их импорт. "Это означает, что нам здесь достанется еще по три бутылки на человека", - шутит Каха Бендукидзе, бизнесмен, приглашенный Саакашвили на пост министра экономических реформ. Но запрет более чем серьезен: в прошлом году на долю вина пришлось 12% грузинского экспорта, то есть более 90 млн долларов. Вскоре последовал запрет на минеральную воду "Боржоми", срезавший еще 3,5% грузинского торгового баланса. Этим двум запретам предшествовал запрет на грузинские цитрусовые и овощи, основу сельскохозяйственного экспорта страны. "Мы слышим угрозы вроде: "Грузия умрет от голода", - говорит Саакашвили. - Но мы не умрем. А то, что тебя не убивает, делает тебя сильнее".

Возможно. Грузинская экономика в прошлом году выросла на 9%. И хотя блокада нанесет сильный удар по этому росту, она также заставит Грузию искать новые рынки, считает грузинский президент. "Нас бросили в море. Пора научиться плавать". Остается увидеть, насколько восприимчивым будет новый рынок, особенно Запад, заполоненный недорогими винами. В последнее время российское посольство в Тбилиси практикует задержку выдачи виз грузинам, желающим посетить Россию. Главная грузинская церковь в Москве (по оценкам, ее посещает 1 млн прихожан) ведет теперь службы на русском языке по настоянию Московской патриархии. Две грузинские школы в Москве теперь учат по-русски, так как на этом настаивало министерство образования. "По-моему, нам пора возвращаться в Грузию", - вздыхает 28-летняя Диана Дарчия, бывшая чемпионка Грузии по шахматам, живущая в Москве.

Энергоресурсы - самое мощное российское оружие. Повышение цен - это просто бизнес, утверждают представители газового монополиста "Газпром". Прекращение субсидирования соседей поможет увеличить конкурентоспособность, говорят они. Справедливо. Но возникает мысль, что цены повышают избирательно. "Весь мир знает, что российская торговая этика носит чисто политический характер", - говорит премьер-министр Грузии Зураб Ногаидели. В декабре "Газпром" удвоил цену, и Тбилиси пришлось платить 110 долларов за тысячу кубометров; затем, 23 января, на главном газопроводе, идущем из России в Грузию, произошел загадочный взрыв, еще один обрушил электрические опоры, погрузив значительную часть страны в холод и мрак. Россия обвинила чеченских мятежников; Саакашвили кричал о российском заговоре с целью дестабилизировать его страну. Так или иначе, это было зримое напоминание, что при всех разговорах Грузии о независимости в энергетических поставках ее зависимость от России фатальна.

Парадоксально, но попытки Москвы наказать своенравного соседа могут толкнуть Грузию в объятия Запада. "Жизнь заставила нас выбрать курс на интеграцию в такие международные структуры, как НАТО и Европейский союз", - говорит Ногаидели. Грузия уже подписала газовое соглашение с Ираном и надеется, что газопровод из Азербайджана в Турцию, который планирует построить British Petroleum, в один прекрасный день положит конец ее зависимости от Москвы. Министр энергетики Ника Гелаури говорит: "То, что произошло с нами, пока не случилось с Европой, но мне кажется, Европа начинает осознавать правду".

Не надейтесь. В то время как Грузия и Украина ищут альтернативных поставщиков, Европа готовится покупать у России больше газа, чем когда бы то ни было. Меркель подписала одно подобное соглашение на прошлой неделе в Томске. А генерального директора "Газпрома" Александра Медведева на прошлой неделе тепло приняли на Российском экономическом форуме в Лондоне, где он предсказал, что зависимость Европы от российского газа в ближайшее десятилетие увеличится с 26% до 33%, благодаря трубопроводу стоимостью 4 млрд долларов, который пройдет по дну Балтийского моря. "Газпром" - это благо для всего мира, - заявил Медведев и процитировал Библию: "Имеющий уши да услышит". Он мог бы добавить: имеющий глаза, но не желающий видеть, слеп.